Истории долгой жизни: Поварницына Анфиса Ивановна, 90 лет
Я родилась в 1929 году в деревне Мельничная Еловского района. Сейчас моей деревни уже нет, а прожила я там до 1970 года, после этого переехала в Плишкари.
Выросла с бабушкой и дедушкой. Дедушка был тятин отец, а бабушка по крови неродная мне, но так вышло, что они меня вскормили и воспитали. Дед в 46-ом году умер, и остались мы с бабушкой. Многие мои ровесники в города уехали, а я нет. Не могла я уехать, я бабушку одну не оставила.
Папу задавило возом, когда было мне годика четыре. Всё хорошо помню, он нас взял с братишкой в лес за дровами, а брат-то еще меньше меня. И вот заехал куда-то, назад не смог повернуть, воз опрокинулся, его возом и задавило. И мы с этим парнишкой остались в лесу, как мы ревели! Но потом пошли, долго шли и ночью увидели огни, это были огни нашей деревни. До сих пор удивляюсь, как мы из леса выбрались, не заблудились.
У мамы моей было много детей, а один братишка не ходил. Она с ним уехала на север области, к своим родителям, с тех пор мы её не видели. Работала там на железной дороге, и ей рельс упал на ногу. Сделалось воспаление и заражение. Потом её повезли в Москву, хотели видно ногу убирать. А тут как раз война началась, и что с ней стало, не знаю. Ведь и письмо написать-то не могли, все тогда неграмотные были.
Так и не знаю, что с мамой случилось. Отец-то вот здесь схоронен. И сестренка еще здесь, маленькая умерла. Три годика ей было, а мух травили, наладили им мышьяка, и она как-то нализалась того мышьяка и отравилась. А потом меня у бабушки с дедушкой оставили, а других детей всех куда-то увезли, и я ничего про братьев и сестер не знаю.
Как война началась, стали забирать людей. У нас из Мельничной сразу 41 мужик ушел. Деревня-то без мужиков осталось. Одни старики кое-как ходили да женщины с ребятишками. Какая шуторма была, дак не дай бог! Голодовка, одеть нечего. Теперь вот народ всё прибедняется, а я вот думаю: нонче жить- то можно, если кто старается, робит.
В войну в школу еще ходили кое- как, но в основном работали все. Мы, ребятишки, пололи, по сено ходили. Я и пахала на конях, и боронила на конях. Постарше стала, даже на лесозаготовки ездила на Чусовую, в Верхнегородковский район. На лошади уехала туда, и сама вернулась, и как-то еще лошадь домой обратно пригнала.
Потом замуж вышла, муж свой, деревенский был. Отец его в Крюково председателем работал, его перебросили сюда, вот мы и познакомились. Муж мой, Леонид Егорович, работал механизатором. Тогда ведь ой сколько было механизаторов! А сейчас у нас, которые работают мужики, говорят: вот мы уйдем, а заменить нас некому. И мужа моего уже тридцать лет как нет на свете.
Шестерых детей я родила. Первый появился, когда 21 года еще мне не исполнилось. Раньше-то до тридцати годов не сидели девки, выходили замуж в 18 лет и рожали. Так было заведено. У меня три сына и три дочери. В декрете сидела всего по месяцу, а не так как нынче. Дородовой месяц и послеродовой месяц — и опять на работу.* ( о декретном отпуске в СССР читайте ниже — ред). Жили мы со свекровушкой, так она помогала, а потом, когда свекровушки не стало, то я одна уж за детьми смотрела.
Сама не знаю, как всех вскормили, так ведь в больнице-то ни разу ни с одним ребенком не бывала. А сейчас из больницы с детьми не выходят… Почему рождаются нынче такие дети, не знаю.
Хоть и ребят полно, а я в колхозе работала. На конях робила, за комбайном зерно отвозила. Сейчас поля заросли, а раньше сколько тысяч гектар только было! Это потом стал один колхоз «За мир» в Плишкарях, а поначалу было тут шесть колхозов! В Плишкарях «Красное знамя», в Тойкино «17-й партсъезд», Артемоны и Орешник — колхоз «Максим Горький», в Луговой – «Путиловец», еще был «Большевик», а у нас в Мельничной – колхоз имени Баженова. Я всё делала, только, пожалуй, коров не доила в колхозе. А коровы- то раньше были в каждом дворе, редко кто не держал скотину.
У меня дети махонькие были, а уже все робили. Парни то на штурвал уйдут, то силос разгребают. Девчонки тоже слава богу. Они и до сих пор работу любят, с детства к труду приучены.
Как-то раз я сильно заболела, хворала целый год и не знала от чего. Год ходила в больницу, прямо ночевала там. Лекарства все по назначению принимала, да без толку, что пила, что не пила. И решила по другому пути пойти лечиться, поехала в Удмуртию, к целителю. Он многих людей поставил на ноги, и меня тоже вылечил, а врачи так и не могли мне помочь.
Чтобы долго прожить поменьше пить надо и поменьше нервничать. Я помню даже на свадьбах да праздниках пьяной никогда не бывала. Нет, я за рюмкой не гналась. Кому рюмка вина прибавила ума? Никому.
Хоть посмотри, эту самогонку гонят, так вот даже на лавку нальешь ложечку — оно горит. И до того все горит, что выгорит досуха, а как в организме? Стопку выпьешь, а что там внутри, что печень думает, что почки думают?
И двигаться надо, работать. Я не только в колхозе робила, но и пряла, и ткала. Сколько половиков соткала, бывало до трех часов ночи сижу! Семья-то какая у меня была большая. Это теперь все в магазине купить можно, а раньше даже носки не достать. Бывало мы, колхозники, в году ни копейки не получали, можете себе представить? И как-то жили и все выжили. Не у меня одной, у многих женщин были большие семьи, где один- два ребенка — это уж редко было. А так, в основном, 5-6 ребятишек, вон у Красновых так 10 штук было! И все равно поднимали такую ораву. Может дело в том, что скотину держали, она поддерживала. Все-таки сметана, масло, молоко всегда были свои, натуральные.
Живу я сейчас одна, мне никто не мешается, и я никому не мешаю. Дети часто навещают, они все здесь рядом живут, в Плишкарях, только один сын в Култаево. Я тоже ведь никогда не думала, что до такой поры доживу. Неет, не думала. А вот живешь и все. Вроде даже от людей неудобно. Наверно скажут, раз долго живет, значит, будто бы ничего не делала, без работы сидела.