История долгой жизни еловчанки Кустовой Зинаиды Дмитриевны, 90 лет

Родилась я 25 августа 1933 года в Тульской области в очень маленьком селении. Назывался наш посёлочек Покровские выселки. Сейчас этой деревни уже нет. Родители мои, Дмитрий Кузьмич и Анастасия Никитична были простыми крестьянам. В семье родилось семеро детей, я младшая.

Незадолго до начала войны мы уехали в Карелию и жили там. Когда началась  война, на фронт ушли отец и три старших  брата. А  нас, остальных, стали из Карелии эвакуировать. Маму ранило, поэтому ее погрузили на баржу вместе со всеми ранеными. Но налетела фашистская авиация. Самолеты разбомбили эту баржу, и моя мама утонула.

Но я этого не знала, потому что заболела дифтерией. Болезнь была заразная. Заболевших в обозе повезли в Ленинград, в инфекционную больницу. Я плохо помню этот момент. В воспоминаниях только, что я очнулась и бегаю в рубахе больничной с закатанными рукавами и бинтом подпоясана. Так и осталась в этой больнице. А куда меня было деть? Родных никого. Шел мне тогда восьмой год.

Тем временем вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады. Не дай бог пережить такое. Не спрашивайте меня лучше об этом времени, а то я заплачу, наверное. Холод, голод, всё время хочешь есть. В голове одни только мысли о еде.

 Вокруг больницы был красивый парк. Летом отправят нас с корзинкой собирать съедобные растения. Я была деревенская, много чего знала. Крапиву рвали. Щавель, если вдруг находили, то сами тут же съедали его. Вот такие мы грешники, а всё остальное, что находили, отправляли на кухню. Там нам какой-то супчик из этого сварят. 125 граммов хлеба давали.

Через год решили нас, детей, все-таки вывозить из Ленинграда. Собрали всех в большом зале. Помню только, что там кругом зеркала были, а возле зеркал как палочки какие-то. Только когда выросла, поняла, что это не палочки, а станки балетные. Значит, это был зал для балетных репетиций.

Погрузили на корабль и повезли. Даже не знаю, как доплыли, потому что всю дорогу нас бомбили. Хоть и отмечен корабль был флагом с красным крестом, а значит, по международным правилам бомбить нельзя. А они наоборот, видят, что красный крест и бросают бомбы.

Определили меня в детдом в Ярославской области. Под  детский дом отдали старую школу. Вид у нее, конечно, был ветхий. Но хоть есть, где поспать, накормили нас.  Там я прожила почти два года, тоже сильно голодали. Сначала бегали по огородам, воровали капусту да морковку, ругали нас за это. А на второй год нам дали участок и мы сами садили там овощи. Дети были в детдоме до 16 лет, мне 10 лет. И вот копали сами лопатами эту целину. На лопату прыгать приходилось, силы-то не хватало. Но потихоньку вскопали, посадили. Потом урожай сами убирали. Да еще негде ведь его хранить было, всё замерзло. Так и ели мерзлые овощи.

Потом стали проверять, кто по возрасту уже школьник. А я маленькая была, думали я еще не школьного возраста. А я уж к тому времени все буквы знала, и букварь уже прочитала, и «Родную речь». У нас же 6 человек детей передо мной. Они все учились, а я возле них крутилась, все это помню уже. Проверили меня, а я все умею, надо, значит, в школу.

Отправили меня в Костромскую область в другой детдом, там я пошла в первый класс, но через полгода перевели во второй, потому что программу первого класса я уже знала. Ой, а учились мы как!  Ведь ни тетрадей, ни ручек не было. Делали из малины палочки, в малине сердцевина мягкая, вставляешь в неё перышко, макаешь в чернильницу и пишешь. Давали нам старые книжки, и мы писали между строками. А для уроков чистописания была у нас серая упаковочная бумага. Нам ее разлинуют — мы пишем.

И каждый выходной заставляли нас писать письма родным. Все, кто хоть немного помнит, откуда он, и знает адрес, писали. Я знала адрес своей крёстной. Помню, что она жила в селе Камынино и писала на камынинский сельсовет. Писала маме (я ведь не знала, что она утонула), просила забрать меня. По этим письмам меня и нашли. Отдали как-то письмо от крестной, а там обратного адреса нет. Я решила, что меня разыграли. Как я ревела! А потом меня уговорили, чтобы я снова написала, и пришло письмо уже с адресом.

И вот приехали ко мне родные. Но не крестная, а тетя Даша, которую я вовсе не знала, не помнила. А у тети Даши было высшее образование, редкость большая в то время, и ее специально за мной отправили, как грамотного человека. Она могла пробиться, потребовать. И вот она приехала, а я её увидела и убежала в сад, спряталась. Почему? Мы же дети блокадные, одно было на уме, болтали — они сейчас увезут тебя да съедят! Потому что сильно мы голодали. Потом всё же уговорили, тетя стала со мной разговаривать, я ей поверила.

Статью полностью читайте в газете «Искра Прикамья №37 от 21.09.2023