История долгой жизни Кобелевой Александры Егоровны, 93 года

Родилась я в 1926 году в деревне Кобели Осиновского сельского совета. Там  выросла, и до 55 лет всё в родной деревне жила. Уже пенсионеркой переехала в Шульдиху, к дочери, и вот теперь живу здесь уже 38 лет.

Четверо детей в семье было и тятя с мамой. Сестра вышла замуж в 39-ом  году, муж увез её  жить на Чёрное море. Она рано умерла, в 28 лет всего. Война же началась, сестра очень переживала, поэтому и парализовало её. Один из братьев ушёл на действительную службу в еще в 1940 году, вернулся уже в 46-ом, прошёл всю войну. А так в войну очень многих убило, только  в нашей деревне убито 40 человек.

Отец был бригадиром колхозным, а во время войны председателем. Всех забрали, и в 43-ем  году уж и некому было председательствовать. Как сейчас помню, принесли ему печать, на стол положили: будешь председателем колхоза! А что делать? Остались дети, женщины и старики. Вот сам мистер-председатель и метал сено с колхозниками.

Я ещё молодехонькая, в десять лет стала на коровах боронить. Тогда только колхозы организовывали. Мама меня поднимет в четыре утра, она ведет корову за повод, а я подгоняю. Да какие трактора?  Не было совсем никакой техники. Боронили на коровах.

Как уборка подойдет, бежим собирать колоски. Насобираем, сдадим, нам полстакана мёда дадут. Есть-то нечего было, суррогатом питались. Липовый лист ели. Наберём лист липовый, высушим, в ступке истолчем и лепешки делаем. Да всю зелень, только вот которая неедучая была, ту не ели.

Когда война началась,  мне 15 лет было, отправили нас на лесозаготовки. Восемь девок и два старичка, чтобы показывали, куда деревья валить, мы-то не знаем ничего. Валили прямо с корня, должен был пенёк оставаться пять сантиметров. Всё вручную, пилили пилами и сразу обрубали сами. Да на коленках ведь, на коленках. Ну, 500 грамм хлеба нам давали, норму сделаешь – 600. А кормить похлебку сварят – стылая картошка да капуста, хоть так, да нахлебаешься. Только один бог знает, как мы жили…

После лесозаготовок на сплав хотели отправить. Ой, а я так воды боялась! Ну, давай иди колхозных коров пасти. Пасли мы 80 колхозных коров две девчонки. Ещё овечек пасли – с ними  полегче, они не бегают так. Жарко если, так они все лежат под елками, а мы вяжем. Старушки напрядут и шерсть нам дают, а вязали мы носки да варежки для фронта.

Всё было для фронта, всё для победы, а у нас ничего не было. Так обносились за войну – ой! На лесозаготовках  мы робили ведь так, чтоб нигде сучочка не было, а то работу не примут. Потом сучья те жгёшь, от них искра летит. Домой придешь: вся шаль, вся пальтушка как решето.

 Дома даже спичек не было, чтобы  растопить печь. Глядишь, у кого из соседей дым появится, бежишь с ведром, головёнку тащишь затопить дом. Даже вспоминать неохота, кожу подирает как мы жили тогда, слезы на глазах.

А теперь всё говорят: деньги не дают, деньги не дают. Да вы не робите, вам за что дадут!? Мы робили  голодные, холодные, в лаптях. Я даже приду бывало и лапти не сниму, скорее на печи погреюсь, да опять надо на работу. Так и спала в лаптях.

И после войны  стали работать, надо же было выживать как-то. До 50-х годов  как-то было жить ещё плоховато, ни одежды, ничего не было. А вот с 50-х  начали подыматься и подыматься, и поднялись, слава богу, стали жить!

В 60-х годах на деньги  колхоз переводили, так сперва боялись все. Сначала нам стали хлеб на трудодень давать, а трудодней много, и хлеба начали  поэтому много получать. Скотины больше держали. А потом до того дожили, что сами стали деньги получать и хлеб брать на свои деньги* (о появлении денег у колхозников читайте ниже-ред.).

После войны я работала в животноводстве, дояркой и свинаркой, в основном, и проработала так до пенсии в колхозе «Рассвет». Только последние 5-10 лет моей работы стали доить аппаратами, а так всё вручную делали. Надо было подоить 15-16 коров каждый день по два раза. В пять утра встаешь и бежишь доить скорее, я всю жизнь рано вставала.

До сих пор некоторых коров своих вспоминаю.  Лежу вот который раз думаю, вот ведь какие у меня коровы были в группе! Буска, Буренка, Тайна, Солома.  К каждой нужен был свой подход. Которую погладишь, и она стоит спокойно, и всё честь по чести. А были такие, что как бзданет, так и ведро далеко улетит. Сдуру-то нельзя подходить.

 Я даже вицей-то коров никогда не бивала. Любила их. Были такие люди, которые осердятся да бьют коров. А что бить-то? Они ведь и так идут, своё место знают, не как попало. Если какая-то зайдет не туда, так другая корова придет её выгонит – иди, давай, на свое место! Я и сейчас во сне частенько ферму вижу.

Когда дояркой работала, ходила в передовиках, даже сфотографирована была в Перми  и на доске трудовой славы висела. У меня хороший выход телят был, привесы. Там и подарок денежный хороший выдали. Всегда была на хорошем счету как почетный колхозник. Награждали нас тогда подарками, почетными грамотами. У меня и медали были. Девчонки мои играли ими.

Всё как-то дружно было у нас в коллективе. Если я подою вперёд, говорю напарнице: ну-ко я тебе подсоблю. А она если первая дойку закончит, тоже ко мне скорей бежит. Помогали друг дружке. За подкормкой сами ездили. Дружно запрягаем лошадей  –  поехали подкормку косить. А теперь почему-то другие люди пошли. Разве часто сейчас друг дружке помогают на работе? Да кабы!

Зато потом мы богаты стали (смеется). Отец мой был почетным колхозником, тоже на доске почета висел,  и дали ему пенсию 25 рублей. Потом и на меня перевели его пенсию. Это считались большие деньги, потому что тогда обычная пенсия-то 12 рублей была.

Мне в партию предлагали вступить, но мама и тетка были верующими – у, попробуй только. А теперь-то я и сама верующая, сама книги читаю и в церковь хожу. Пешком- то мне уж не уйти, а возят меня. Сейчас ведь у всех машины. Это раньше мы из деревни пешком в Елово ходили. Помню, идешь, столбы считаешь, насчитала как-то 58 столбов. А теперь повезут тебя, все мелькает, какие столбы… Раз, и уже доехал – готово дело!

Я троих детей вырастила, а теперь, по чести сказать, у меня уже 10 внуков и 21 правнук. Живу с дочерью Риммой, все меня любят, заботятся. А мне что теперь, вот лежу, всем довольна.  Да нет, хожу пока маленько, на своих ногах хожу, никого еще не намаяла. Не думала никогда, что столько проживу, но вот тоже нас бог-от  жалеет, что мы  шибко тяжело робили. Скажет, поживите хоть сейчас в доброй жизни.

*В  1966 году в СССР была введена ежемесячная зарплата колхозников. Впервые за много лет жители деревень стали получать «живые» деньги. До этого они работали за трудодни – за каждый, отработанный в колхозе день, ставилась палочка, а  в конце месяца по числу трудодней осуществлялся расчет сельхозпродукцией.